Limp Bizkit – Behind Blue Eyes
30 Seconds To Mars – Hurricane

Название темы: Tell me would you kill to save a life?
Место и время: Победа темного лорда. 1996+
Место - в зависимости от Части.
Участники: Bill Weasley, Luna Lovegood
Сюжет:#5 - АУ. Победа Темного Лорда.
Они проиграли эту войну, проиграли свою жизнь, и выкупили свое существование - жизнями родных.
Показательные казни и облавы. Мир при Лорде - походит на ад, для тех, кто не среди избранных, а избранные нового мира? О, среди них есть много тех, кто будет мучим кошмарами, кто утром будет бояться всего, они будут теми, кто станут как крысы вгрызаться в свое существование, скулить про себя, слишком страшась что-то изменить.
Билла и Луну это не волнует.
Билл - просто защищает то, что ему дорого. Тех немногих, кто хранит те же воспоминания о прошлом, что и он. Тех немногих, в ком остался стержень и огонь.

Part I

Если страх заползает змеей под кожу,
будь храбрей, не давай ему ранить больно.
ты когда-нибудь когти наточишь тоже,
ты когда-нибудь станешь как птица вольной.
Пышное заседание, судьи, которые будут вершить скорый и несправедливый приговор. Двадцать человек и двадцать памятных имен, которые Билл будет помнить.
Луна тоже будет помнить их всех. Но особенно она запомнит одну единственную казнь и одного человека. В этот день Луна лишится отца.
Днем - Билл тайком поможет Лавгуд проникнуть на суд.
Вечером - Клык вывезет молодую блондинку из этой проклятой страны.

Примерное место отыгрыша: Переулки Лютного. Дом Билла. Министерство магии. Дом Билла.

Part II

Мне что-то шепчут листья,
Поёт ветер,
Кричит небо...
Всё говорит о тебе!
Нет, я не буду бессмертен,
Я никогда таким не был!
Но я найду свою Вечность,
Когда приду к тебе.
Куда бы вы не ушли, чем бы вы не занялись - прошлое настигает вас, как зверь загоняет свою добычу, неожиданно совершая смертельный, стремительный прыжок - и вы разбиты, раздавлены, уничтожены.
И все, что вы можете - попытаться вернуться к последнему человеку, за которым так же гонится зверь.
Спустя три года - Билл все же решается навестить Луну, и привычную посылку "со всем самым необходимым" - он приносит сам.
Клык переминается на пороге, он уверен, что ему не следует тут быть, но он точно знает, что во всем мире для него нет иного места - кроме этого единственного.

Место: Дом Луны.

Part III

Снова память за тобою следует хвостом,
Бросает на камни, разрезает паруса хлыстом.
Совершенный - как насмешка на тебе клеймо
Рождённый для неба - не взлетит высоко.
Билл ждет, ждет, когда Лорд достанет магглов, ждет, пока соседние страны встряхнуться, ждет, когда Россия и Германия, которые больше всех прочих помнят ужасы войны - выступят единым фронтом, и ждет, ждет когда земли родной страны станут подобно изломанному стеклу. Когда тот самый ядерный гриб накроет к чертям и Лорда и обывателей. Ждет, когда придет избавление к маленькому мальчику Гарри, лишенному всего,  ждет, чтобы в перед этим последним моментом - вернуться в родной дом.
Но ждет ли Луна того же? И хотела бы она, чтобы ее спаситель сгорел в огне, чтобы о его имени не вспомнил больше никто?..
И кто должен уйти? Билл или Клык? И кого из них она все это время встречала у крыльца своего дома?

Место: Дом Билла/Луны

Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий век у забав, столько боли вокруг.
Постараться ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

Билл

В Египте все так же. Жара, что иссушает тебя, делает кожу словно пергаментной, опаляющие суховеи, невыносимая жажда и холодные, пронизывающие насквозь всю душу - ночи. Контраст температур в пустынях зашкаливает порой так дико, что с непривычки просто мечтаешь оказаться где угодно, только не в этом проклятом, забытом богом месте.
И все так же каракал старика Бэнджо вначале весь день шипит на рыжего англичанина и демонстративно отворачивается, тем самым показывая всем желающим вселенскую обиду на бросившего его двуногого. Билл не обижается на Хепти, терпеливо ждет, когда красавица сменит гнев на милость, когда черные кисточки длинных острых ушей прекратят воинственно топорщится, а складка, чуть выше мокрого и влажного носа - разгладится. Только тогда Уизли сам встанет на четвереньки и ткнется своим лицом в мордочку каракала. Кошка недовольно то ли чихнет, то ли фыркнет и отвернется, в отместку стукнув Билла хвостом по лицу. Рыжий рассмеется и привычно подхватит на руки это восхитительное создание - чтобы уткнуться носом в короткую жесткую шерсть, ощутить жар гибкого сильного тела зверя и с восторгом смотреть в узкие зрачки Хепти, послушно выполняя ее прихоти.
Так было всегда. Раньше. Но сейчас старик Бэнджо мертв и Хепти потерянно ходит между палаток, тыкается носом в его колени и смотрит - выжидающе и обиженно. Так потерянно и несчастно. Билл закрывает глаза и судорожно вздыхает. Он вспоминает свой дом, он вспоминает беременную жену и ее младшую сестренку. Габриэль смотрела на него так же, когда спрашивала, почему он вернулся без Флёр. А Билл тогда и слова сказать не мог, смотрел на нее неотрывно и молчал, молчал, когда она трясла его за плечи, била, во всю силу, с надрывом и ужасом. С пониманием произошедшего и нежеланием принять это. Билл сам не желал, не желал никогда видеть как его беременной жене взрежут живот с нерожденным ребенком и плод, в перемешку с внутренностями вывалятся на пол. Обнаженная и изуродованная, его милая,  дивная Флёр.
У нее были корни вейлы. У нее не было богатого мужа с нужными связями, не было даже "заступника" - того, кто захотел бы себе столь экзотическую игрушку, столь прекрасную и несравненную. Флёр была Уизли.
Билл встряхивается, вздрагивает всем телом, как человек во время озноба, пытается избавится от противного цепкого ощущения холодка, как собака встряхивается всем телом и не оставляет Хепти одну. Больше уже никогда.
Каракал отвечает Биллу тем же, она сторожит его сон и отправляется с ним в гробницы, как когда-то со стариком Бэнджо. Хепти любит сворачиваться клубком возле рыжего англичанина, постоянно пытается забраться ему на плечи, старик-стариком, но у Бэнджо была потрясающая стать и до его комплекции мужчине ой как далеко.
- Клык, твоя смена, - глава их отряда, длинноволосый брюнет по прозвищу Айзек, кидает ему золотую монету. Да, теперь он вообще-то не Билл. С тех самых пор, как сгорело поместье Делакуров. Их тут много таких, живых мертвецов с кличками-прозвищами. Изгои, беглецы из разных стран и мест. У некоторых истории еще гаже, чем прошлое самого Билла...

Уизли щурится и растерянно ищет в палатке куртку, в ворохе своих и чужих вещей сложно углядеть это старое кожане безобразие, но Билл все же извлекает ее из-под завала и спешно натягивает, ночи здесь отнюдь не жаркие. Совершенно случайно взломщик задевает один из альбомов кого-то из ребят, толстый переплет, блеклые колдографии и вырезки. И с них на Билла смотрит он. Гарри Поттер. Избранный. Этот мальчишка олицетворение надежд и мечтаний прошлого. Но они все взваливали эту участь - на ребенка, участь героя-спасителя, для маленького хрупкого несмышленыша, что толком и не знал этот волшебный мир. Ублюдок Дамблдор, предатель Снейп, который ради спасения своей шкуры стоит раком перед этим недолордом. Все они, все чертовы обыватели - повесили всех собак на ребенка. Что он мог? Что мог чертов школьник - против маниакального сумасшедшего террориста? Ничего. И Билл это понимал всегда. Понимал, что его родная Британия - должна гореть в адском пламени, что каждый из тех, что оставался дома и прятался за спины жен и детей - все те жалкие ничтожные люди, что предпочти свой тихий мирок - борьбе... Билл убивал бы их сам. Убивал бы их жен и детей. Убивал и упивался агонией.
Они щадили пожирателей. Но пожиратели не щадили их. Билл знал, что авада - это детские игры. Бред про материи и души и что убийство разрывает вашу душу и оставляет след. Что оставляет след - так это удачно пущенное секо, на теле Уизли - их хватало с избытком, что на самом деле разрывает на части - так это бамбарда пущенная прицельно в голову твоего напарника, фонтан человеческого крошева - вот тут да, разорвало, так разорвало.
- Иду, - сипло и тихо отзывает Билл, громко говорить он теперь тоже не может, его связки настолько повреждены, что уже чудо, что англичанин все еще способен говорить. И чудо, что не поседел ко всем чертям, но нет, огненная рыжина оставалась нетронутой, только глаза потускнели, да рожа исполосована, как и сам ее владелец от и до. Признаться, даже сам Билл не мог без отвращения встречаться со своим отражением в зеркале и не винил других людей, когда те брезгливо или нарочито сочувственно отводили взгляд, Клык понимал их и никогда не упрекал. Усмехался - приподнимая левый уголок губ, всегда левый, потому что правая сторона его лица была столь обезображена, что все мимические мышцы атрофировались.
Айзек кивает и отправляется спать, это один из немногих людей, которые смотрят Биллу прямо в глаза и не отводят взгляда никогда, Айзек не морщится и не душит его жалостью. В прошлом слизеринец, этот полукровка хорошо знаком Уизли, в том, далеком прошлом, когда они не сменили имена на клички и не сожгли свое прошлое в обряде отречения, его звали Патриком, это был наглый, язвительный человек в себе, но в чем-то почти по-гриффиндорски честный. Патрик был тем, кто любил равных противников, он мог бить их в спину, любил сражаться где-то на грани, но он был из тех, кто убив врага - будет заботиться о его жене и ребенке, потому что это велел ему долг его чести. Да, у Пата была честь. И гордость. Поэтому вместо метки пожирателя - он получил труп матери, разобранный по частям и колдографии. Он до сих пор хранит те снимки, где пытают его мать. Каждый раз перед сном его сосед просматривает их, а потом кричит - мучимый кошмарами и видениями прошлого. Он не забыл и не отпустил своего прошлое, как и Билл. Старые знания, опасность и выжидание. Они с Айзеком давно не обращают внимание на цвета шарфов и убеждения, на слова. И Уизли знает, что Патрик раз за разом приходит к Хепти, ласково проводит по длинным черным кисточкам на ее ушах и говорит с ней, говорит как с хищницой, могучей и сильной, рассказывает про трофеи и ожидание Последней Охоты.
Билл ждет, ждет, когда Лорд достанет магглов, ждет, пока соседние страны встряхнуться, ждет, когда Россия и Германия, которые больше всех прочих помнят ужасы войны - выступят единым фронтом, и ждет, ждет когда земли родной страны станут подобно изломанному стеклу. Когда тот самый ядерный гриб накроет к чертям и Лорда и обывателей. Ждет, когда придет избавление к маленькому мальчику Гарри, лишенному всего,  ждет, чтобы в перед этим последним моментом - вернуться в родной дом.
Клык ждет того часа, когда станет Биллом Уизли, когда бешеным смерчем пройдется по домам тех, кто уничтожил его семью, ждет Айзек, когда станет наконец Патриком, гордым и лучшим. Лучшим бойцом, лучшим другом, лучшим врагом. Англичанин ждет, когда они с ирландцем смогут шагнуть на родные земли, чтобы унести за собой всех, до кого смогут дотянутся.
А пока Билл просто ласково гладит всполошившуюся Хепти по узкой мордашке и подбрасывает в руке золотую монету.
Монета падает на ребро, а взломщик Клык - отправляется на дежурство.
Когда-нибудь Билл отомстит.

Луна

"...Мы проиграли."
Эта единственная мысль, которая кружится в моей голове, и кажется, что мозгошмыги настолько облепили мой несчастный мозг, что я попросту пропала.
"Мы проиграли."
Мы стоим плечо к плечу в Большом зале нашего Хогвартса, нашего Дома, и молчим. Губы плотно сжаты, на лице - ни тени сожаления, ни тени сомнения, ни тени страха. Мы не боимся, и даже девочки с Хаффлпаффа, которые казались мне когда-то бесконечно давно мирными и солнечными людьми, не говорят ни слова. Лишь мелко дрожат, и я не знаю, от затянувшегося ожидания неизбежного или от того, что мы потеряли все.
"Мы проиграли."
Я снова и снова прокручиваю это в голове, сжимая в пальцах волшебную палочку так сильно, что аж белеют и без того бескровные костяшки, и мне кажется, что еще чуть-чуть, и я ее попросту это несчастное дерево. Я пытаюсь дышать глубже - папа всегда говорил, что это помогает от холода и от страха, но я не могу заставить себя вдохнуть этот терпкий воздух, насквозь пропитанный едким дымом и криками боли.
- Мы проиграли...
Я слышу, как тихо шепчет чей-то знакомый голос рядом со мной. Но я не хочу поворачиваться к нему, я даже не хочу знать, кто стоит там рядом со мной, чьи теплые, чуть влажные пальцы, стискивают мою узкую, ледяную как лед, ладонь.  Сейчас это не имеет никакого значения. Все наши сердца бьются как одно, в трепетный, странный унисон, который отдается гулким барабанным боем в ушах. Мы не горстка разрозненных волшебников, мы - одно целое, пока стоим вот так, рядом, чувствуя дыхание друг друга. Никто из нас не боится смерти. Ведь нет смысла бояться собственной свободы, правда?
Но сегодня она за нами не придет. Не сегодня. И даже не завтра...